- Что это? Опять орехи?
- А ты хотел мясо по-французски сегодня на ужин? Извини, но я не смог найти свинью в этом лесу.
- Я устал от орехов. Орехи на завтрак, обед и ужин. Мне уже снятся эти орехи ночами.
- Ну так нашел бы что-то другое, - вмешался в разговор толстяк, - только и можешь ныть. Постоянно ноешь.
Хасан возмущенно зашипел. В зависимости от интенсивности и громкости его шипения можно было легко понять, насколько именно он возмущен. Сейчас его возмущение покоилось где-то в серединных значениях. Но это вовсе не означало, что через минуту его градус не мог зашкалить.
- А чего ты шипишь? Мы уже неделю шатаемся тут. И целую неделю от тебя слышны только возмущения по поводу еды.
- Ты хотел сказать, по поводу ее отсутствия, - обиженно поправил Хасан, отворачиваясь спиной к костру.
- Семь дней и шесть ночей, - сказал Гомер, разбивая скорлупу очередного сорванного с дерева ореха - и, о чудо, мы все еще живы. Это ведь может означать, что еда все же была.
Снова послышалось шипение, и высокая фигура грациозно исчезла в темноте, выйдя за пределы освещенного костром пространства.
- Постой, вот, возьми пару орехов...
- Оставь его, - сказал толстяк, - пусть погуляет. Может поймает наконец какую-нибудь мышь.
- Если кому-нибудь интересно мое мнение, - прозвучал голос медленно материализующегося в воздухе Левиафана, - вы двое слишком строги к господину Хасану. Он, конечно же, не без недостатков, но и преимуществ его нельзя не замечать.
- О, явился не запылился, - промолвил сквозь зубы Толстяк, переворачиваясь на другой бок, так, чтобы был виден уже практически полностью отчетливый собеседник.
- Хочешь орешек, дух? - спросил Гомер и, не дожидаясь ответа, бросил неочищенный плод, который, описав параболу, пролетел аккурат сквозь Левиафана и скрылся в лесной темноте, - видимо, нет.
- О каких именно преимуществах ты толкуешь? А, точно, знаю одно. Он отлично умеет ныть.
- Ого-го как! Пожалуй, лучше всех нас вместе взятых, - поддержал толстяка Гомер, - а еще он до жути воспитан. Просто чересчур.
- Вы провели вместе целую неделю. Неужели вы не разглядели плюсов?
- Ну есть у него плюс, - почесав живот, сказал толстяк, - гаденыш может обходиться без туалетной бумаги.
- Точно-точно, - поддержал Гомер, - и душ ему не нужен. Вот сегодня утром просыпаюсь я, значит, только глаза продрал, и вижу, как этот волосатый вылизывает свой зад. Представляешь? Это было первым, что я сегодня увидел. Считай весь день насмарку! Хоть бы отошел куда. В кусты, например.
- Это говорит человек, стреляющий энергетическими волнами из своего..?
Вновь появившийся на опушке Хасан замешкался, указывая указательным когтем куда-то ниже собственного увесистого пояса с натертой до блеска металлической бляшкой.
На несколько долгих минут все замолчали. Толстяк, кажется, заснул. Откровенно говоря, если он принимал горизонтальное положение и при этом молчал, то было весьма проблематично понять, когда он спит, а когда бодрствует. Гомер мучил очередной орех. Хасан застыл в позе лотоса и, то и дело, издавал урчащие звуки. А все еще не обретший материальную форму Левиафан стыдливо плавал в загустевшем воздухе между тремя искателями.
- Послушай, дух, - сказал Гомер, вставая и подтягивая вновь сползшие практически к самым коленям штаны, - давай на чистоту. Мы с Толстяком обсуждали тут давеча обстановку... В общем, за целую неделю мы не нашли даже следа того, зачем сюда прибыли. Даже волосатый ничего не чует.
Хасан зарычал громче прежнего. Очевидно, что уровень его возмущения резко подскочил и на какое-то мгновение достиг критического предела.
- Это испытание, мой худосочный друг, - таинственным голосом промолвил Левиафан, а потом закашлялся и продолжил фразу уже нормальным загробным тоном, - испытание должно испытывать. Может быть именно сейчас, в этот самый момент испытывается твоя вера. Твоя и твоего пухлого друга.
- Я не пухлый, - прокряхтел Толстяк, отворачиваясь спиной, - у меня нарушен обмен веществ. Это болезнь вообще-то.
- В сущности, это совершенно неважно теперь. Если у тебя и была болезнь, то она осталась где-то там, далеко позади. Приблизительно на расстоянии семи дней и уже почти семи ночей. Но.., я и так слишком много сказал.
- Постой-постой, - сказал Гомер, щелкая пальцами, будто пытаясь ухватить ускользающую от него догадку, - то есть ты все знаешь. Знаешь, но молчишь.
- К счастью для материальных организмов, присутствующих во всех без исключения измерениях, все знать невозможно. Знай я все, стал бы я тратить отведенную мне бесконечность на созерцание ваших скитаний?
- Нет-нет, точно, я сразу тебя раскусил, - с трудом переходя в положение сидя, прокряхтел Толстяк, - за всеми этими твоими умными словечками ты прячешь то, чего мы все не знаем. Зачем тебе это? Следить за нами, появляться... ну или почти появляться каждую ночь. Тебе оно надо? У тебя разве других забот нет?
- Да, разве нет? - вторил ему Гомер, держа в правой руке орех, а левой поддерживая сползающие штаны, - ну, дети там, может внуки. Призрачные...
- Вместо этого ты вот уже неделю смотришь за тем, как мы бродим по этому лесу в своих поисках, - продолжил Толстяк, подогреваемый поддержкой Гомера, - Грязные...
- Ага, все за исключением волосатого, - поддержал Гомер, яростно кивая.
- ...Голодные...
Послышался треск сучьев и стук металла о камни.
- Что-то ты не выглядишь особо голодным, - прозвучал голос прежде чем его обладатель вышел на освещенную опушку.
- Это болезнь, говорю же! - стукнув рукой по земле, ответил Толстяк.
- Ты как раз к ужину, «В яблоках», - сказал Гомер, - на, держи орешек.
- Оставь себе свой орешек, человек, - низким звучным голосом сказал «В яблоках» и бросил к костру наполненный чем-то капроновый мешок, который держал за плечом.
Толстяк так резво вскочил на ноги, будто и не был он в обхвате равен трем, а то и четырем Гомерам.
- Это что же, яблоки? - радостно спросил он, заглядывая внутрь, - Гомер, иди глянь, «В яблоках» принес нам яблок!
- Да уж, ирония судьбы, - проворчал Гомер, высыпая себе в рот содержимое половинки скорлупы.
- Эй, волосатый, хватит рычать, наш парнокопытный благодетель отыскал в ореховом лесу яблоню. Присоединяйся, а то я за себя не ручаюсь. Очень уж давно не ел ничего окромя гадских орехов.
- Смотри как ты оживился, - по привычке возмущенно прошипел Хасан, иначе шипеть он не умел, - что, запасы мяса за пазухой поиздержались?
Последнюю фразу он произнес тихо, так что услышал его только Толстяк, который хотел было ответить, но потом, оглядев остальных присутствующих, решил сделать вид, будто тоже ничего не расслышал.
- Далеко тут яблони-то? - спросил Толстяк с набитым ртом.
- Далеко, пухлый человек, - ответил «В яблоках», отковыривая указательным пальцем от подковы прилипшую грязь, - пару часов бега. Доедайте, я еще принесу на завтра.
Толстяк в миг высыпал оставшееся содержимое мешка на землю и протянул его «В яблоках». Тот сперва взглянул на него свирепым взглядом и гордо выгнул спину, Толстяк даже немного поежился и выплюнул слишком большой откушенный кусок, но через мгновение «В яблоках» улыбнулся, обнажив свои заостренные желтые зубы, резко выхватил протянутый мешок и снова исчез в темноте. Через секунду там, куда он ушел, вспыхнула серебристая вспышка и что-то глухо хлопнуло.
Никто не заметил произошедшего, только Левиафан, уже практически полностью материализовавшийся в густом воздухе, довольно прищурил пустые глазницы.
- А молодец, все-таки, парнокопытный, - сказал Толстяк, надкусывая очередное яблоко, - обязательно обниму его, когда вернется. Дружеские объятия должны сделать его немного добрее. Глядишь, в следующий раз что-нибудь посущественнее яблок найдет...
- Тихо, - прошипел Хасан, поднимая лапу, -кто-то идет.
Все замерли, а Хасан указал когтем куда-то в темноту. Он бесшумно встал и достал из-за пояса кинжал.
- Может парнокопытный вернулся...
Но Хасан покачал головой.
- Ноги, - сказал он.
- Ноги? - переспросил Толстяк, подгребая рассыпанные яблоки ближе к себе.
- У него есть ноги. Небольшие правда, но это определенно ноги со ступнями.
- Эй, дух, кого это еще к нам занесло? - шепотом спросил Толстяк, только-только опустивший очередное яблоко себе за пазуху, - это может быть враг? Может велеть Гомеру оглушить его энергетической волной? Ну чтоб наверняка. На всякий случай.
Уже почти совсем материализовавшийся Левиафан молча переводил глазницы с одного присутствующего на другого. Казалось, что ему очень интересно, что именно предпримут дальше искатели.
- У него есть маленькие ноги, и он... пахнет, - закончил уже в полный голос Хасан, - спрячь свое оружие, надень штаны, доходяга, сюда идет ребенок.
Через секунду на опушку неуверенно шагнула маленькая девочка. На ней было белое пальто, изрядно запачканное и местами ободранное, а ноги были босыми. Она с опаской оглядела застывших в недоумении искателей, задержав взгляд на выпрямившемся во весь свой исполинский рост Хасане. Ее маленькие глазки расширились ни то от испуга, ни то от удивления,а, скорее всего, от восторга.
- Что ты тут делаешь, девочка? - спросил Толстяк, - одна в темном лесу?
- Я заблудилась, - неуверенно промолвила она, все еще бросая не разобравшийся до конца в собственном характере взгляд на Хасана, - два дня назад. И с тех пор не встретила ни души. А тут услышала разговоры, и позже этот господин на коне... Он исчез с хлопком...
При упоминании господина на коне Гомер не смог сдержать смешок.
- Как тебя зовут, дитя? - продолжил расспрос Толстяк.
- Адель. Меня зовут Адель. Моя мама называет меня Ада. Не знаете, где мне ее искать?
- Меня зовут Толстяк, человек со спадающими штанами — это Гомер, а волосатый — Барсик.
- Сколько можно говорить, жирдяй?! Барс, мое имя Хасан Барс, - сказал он, низко поклонившись девочке так, что его длинные усы-струнки оказались на одном уровне с ее лицом, - пойдем к костру, юная леди. Там тепло, а твои ножки, похоже, очень замерзли.
- Барс, - прошептала девочка, - какое красивое имя. А можно мне вас погладить?
Морда Хасана растянулась в смущенной улыбке, после чего он опустил голову еще ниже, подставив макушку.
- Такой мягкий и приятный. Как будто настоящий.
- Я и есть настоящий, юная леди, - немного обиженно промурлыкал Хасан.
- Да-да, простите, - вежливо промолвила девочка, - просто я никогда прежде не видела таких больших и таких умных котов.
- Там, откуда я родом, таких очень много. Эй, жирдяй, а ну быстро угости девочку яблоком, которое ты спрятал!
Толстяк выудил из-за шиворота рубашки зеленый плод и протянул его Хасану. Тот разрезал его на дольки и протянул одну девочке. Яблоко было таким большим, что даже тонкая его долька с трудом умещалась в ее маленьких ладошках. Она благодарно кивнула и с аппетитом принялась за поздний ужин.
- Ты потеряла свою маму здесь, в лесу? - спросил Хасан, как бы невзначай продолжая тереться головой о плечо девочки.
Та, в свою очередь, то и дело отпускала уменьшающуюся дольку и чесала его одной рукой за ухом.
- Да, господин кот, именно в этом ореховом лесу. Мы собирали орехи для торта... У мамы завтра день рождения. Наверно я слишком далеко зашла. Хотела набрать орехов покрупнее.
- Стало быть, живете вы тоже в лесу?
- У его начала, там, где течет синяя река... Но я не знаю, в какую сторону идти.
Хасан резко вскочил и, в очередной раз низко поклонившись, застегнул верхнюю пуговицу своей куртки.
- Так уж сложилось, юная леди, что я кот. А коты, если вы не знаете, обладают прекрасным обонянием...
Толстяк хмыкнул.
Хасан одарил его испепеляющим взглядом.
- Настолько прекрасным, что могут учуять кусок вяленого мяса даже подмышкой у дурно пахнущего жадины. Я найду ваш дом по запаху.
- Правда?! - я буду вам очень благодарна, господин кот.
- Конечно правда! Более того, я уверен, что мы как раз успеем к завтрашнему празднику, а по пути наберем достаточно орехов для праздничного торта.
- Как здорово! - захлопала в ладоши счастливая и взволнованная Адель.
Хасан опустился на четвереньки.
- Садись мне на спину, юная леди. И держись покрепче. Бежать мы будем быстро.
- Господин кот...
- Барсик, юная леди, просто Барсик.
- Барсик, а мне можно будет гладить вас за ухом, пока мы будем быстро бежать на день рождения?
- Разумеется! Иначе, зачем бы я сажал тебя себе на спину?
- Как здорово! Я познакомлю вас со своей мамой. Уверена, вы ей понравитесь...
Последние слова стихали в ночной темноте. Кот не обманывал, он действительно очень быстро бегал. Через несколько секунд он был уже так глубоко в лесной чаще, что серебряную вспышку, сопровождавшуюся глухим хлопком, так никто и не заметил.
Некоторое время Толстяк, Гомер и Левиафан неподвижно взирали в том направлении, в котором только что исчез Хасан с маленькой девочкой на спине.
- Не верю, что говорю это, но он только начинал мне нравится, - сказал Толстяк, подбирая оставленные дольки яблока и незаметно погружая их по одной за шиворот.
- Да-да, мне тоже, - тихо промолвил Гомер, - слушай, а что это он говорил за ерунду про мясо подмышками?
Но Толстяк уже опередил его. Он извлек из недр рубашки небольшой ломоть вяленого мяса и не глядя протянул его Гомеру.
- Угощайся, дружище, - сказал он, а после недолгой паузы добавил, - знаешь, по-моему мы не найдем тут то, зачем пришли. Внутренний голос подсказывает мне, что ищем мы с тобой совсем не то, что следовало бы тут искать...
Не успел он окончить последнюю фразу, как вспышка серебристого света поглотила его, издав глухой хлопок. На его прежнем месте осталось лишь еле заметное в мерцающем свете костра искривление в воздухе, как если бы кто-то вклеил новый фрагмент взамен вырезанного старого, но клея намазал слишком много.
- Да уж, - протянул Гомер, глядя на пустоту перед собой, - стало быть, мы теперь с тобой вдвоем остались, дух.
- Нет, мой худосочный друг. Ты один остался.
- Ну, тогда, может по орешку, а? - он снова кинул Левиафану орех, и тот снова пролетел сквозь почти уже материализовавшееся тело, - черт, все время забываю.
Левиафан парил в полуметре над землей, а его пустые глазницы взирали на оставшегося в одиночестве человека с некой укоризной.
Несколько мгновений Гомер будто мялся, сидя на своем насиженном месте, а затем махнул рукой и поднялся.
- Эээх, ладно, пес с тобой. Придумал я все это. Не умею я стрелять вот этой вот штукой никакими энергетическими волнами, - он в сердцах натянул штаны до самой груди, - просто должен же я был как-то выделиться. Тут кентавр, здоровенный кот в кольчужных доспехах, ты вон, летаешь тут взад и вперед, да и толстяк ведь на самом деле очень умный. Один я ничего из себя не представлял. Вот я и ляпнул первое, что в голову пришло, когда меня спросили. Эээх, черт! А какая красивая легенда-то была, а?...
Яркая серебристая вспышка, глухой хлопок и еле заметное искажение в плотном воздухе. Левиафан улыбнулся и стремительно растаял, совсем немного не успев полностью материализоваться...
